понедельник, 1 апреля 2013 г.

Белоречье — забытый угол Горной Колывани

Выезжаем из Барнаула по Змеиногорскому тракту, он же федеральная трасса А-349. Тракт ныряет по увалам Обского плато, потом режет плоскую степь с перелесками, оставляет за левой обочиной Алейск, Шипуниху. На третьей сотне километров надо свернуть к Поспелихе, не доезжая Рубцовска. После важно не заблудиться в Курье, там развилка. Налево в Краснощёково, направо в Змеиногорск, а нам — ровно посередине.
Собственно, Горная Колывань уже началась. Перед Курьёй мы видим далекие валы Фирсовского золотого карьера, затем начинают мелькать по левую руку скалы, окаймляющие речку Локтёвку.
Локтёвка течёт от самой Синюхи, из-под хребта Колыванского, из колыбели алтайских руд. Вдоль неё мчимся мы по асфальту, который скоро закончится. Уже за селом Казанцево начинаются старые выработки. Сопки всё выше, за ними вырастает подёрнутый дымкой хребет, дорога забирается в гору, тянется к перевалу.
Съезжаем с дороги в поле — к хорошо видным на склоне осыпям Воскресенского рудника, первого на Алтае. От него сохранилось несколько широких отвесных шахт, от 12 до 20 метров. Если на верёвке спуститься вниз, можно пройти по коротким штольням. Руда здесь иссякла быстро.

Продолжая путь по шоссе, переваливаем плечо сопки и видим внизу Колывань, притулившуюся под боком Синюхи. Колыванский пруд заметен издалека. На нём был в 18 веке построен плавильный завод, превращённый затем в действующую поныне камнерезную фабрику.
За Колыванью пересекаем сосновый бор и минуем Белое озеро, застроенное с северо-западной стороны турбазами. Асфальт закончился, осталось двенадцать километров до реки Большой Белой. Нам предстоит пробраться в её верховья — заброшенный заповедный угол.
Много лет слушая рассказы о Белорецкой тайге и читая посвящённые ей тексты, поневоле станешь считать её зоной неопределённости и легенд. Сопоставляя свидетельства, утыкаешься в завалы умолчаний, нестыковок, противоречий. И не скажешь, что больше тому причиной: непроходимость и сложная топография местности (недаром бытует легенда о блуждающем Потеряевском руднике), запутанная история, либо феноменальное влияние на человека, вызывающее непреодолимое желание привирать.
Вот, скажем, известно, что в долине Большой Белой и на притоках её много пещер. Немало людей (не только местных жителей, но и учёных: геологов, археологов) в этих пещерах бывало, россказней с ними связано ещё больше, но ни один такой объект до сих пор должным образом не описан, на карту не нанесен и даже названия своего не имеет. В то время как любая пещера не только привлекает туристов, будит воображение и становится изюминкой местности, но и таит массу потенциальных открытий. Ведь что исчезает на поверхности за считанные годы, в подземных полостях сохраняется тысячелетиями.
Пещеры стали главной целью задуманной экспедиции. Примерные места поисков подсказали историк Вадим Бородаев, бывавший на Белой, и краевед Вадим Вистингаузен, собравший письменные и устные свидетельства. Директор Тигирекского заповедника выписал нам (ради благого дела) пропуска через запретную территорию. Помимо разведки карстовых объектов, мы должны были проверить состояние троп и дорог, оценить возможности Белой для водного туризма, а также исследовать сохранившиеся выработки вольфрамового Белорецкого рудника.
План сложился простой. Заброситься на машине сколько возможно, дойти до верхнего течения реки пешком, затем собрать принесённый с собой катамаран и сплавиться вниз. В прежние времена мне приходилось сплавлялся по Белой дважды. Один раз, в конце июня, вода была столь высока, что не встретилось ни одного препятствия. В другой раз пришлось много лавировать между камней, но тогда уже был июль. Теперь, в первых числах лета, сложностей не должно было быть. Знали бы мы, что нас ждёт…
Первой целью стал перевал Осиновый между селом Бугрышихой и бывшим посёлком Андреевским. Перевалом проходит путь в Тигирек, его пересекали многие путешественники, начиная с Палласа. Они-то и оставили записи о прячущихся под землю ключах и многосаженных провалах в истоках ручья Ускучёвки.

В Бугрышихе наш внедорожник пересекает вброд Белую и начинает подъём по самой Ускучёвке, преодолевая глубокие рытвины и заболоченные ручьи, стараясь не провалиться в глубочайшую размытую колею. Четырнадцать километров покрываем за час с небольшим. Перевал действительно весь в осинах. Сразу за ним мы встаём лагерем.
Двое из нашей команды отгоняют наутро машину обратно в Бугрышиху, чтобы вернуться пешком, а троё безуспешно прочёсывают окрестные пригорки и заросли. Нет не то что провалов, а вообще никаких признаков карста.
На следующий день уже всем составом идём по водоразделу к месту, где на топографической карте отмечены ямы. Это исток ручья Лиственничного, правого притока Ускучёвки, по которому тоже некогда проходила дорога. Ямы оказываются на месте. Это целое поле огромных карстовых воронок, в некоторые из которых уходят ручьи. Кое-где зияют и входы в полости, наблюдается движение воздуха, хотя протиснуться глубоко нам не удаётся. По некоторому размышлению мы решаем, что именно эти ямы могли быть названы провалами «во много сажен» и ездили старинные путешественники именно здесь. Отчего же они упоминали Осиновый, остаётся загадкой. Может быть названия за сто лет поменяли места?
Под воронками Лиственничного должна быть большая пещера и не одна. Но вход её надо вычислить зимними наблюдениями за выходами тёплого воздуха. Для вскрытия этой полости потребуется много сил, а спелеологи не доберутся сюда, пока не закончатся перспективные точки поближе.


В тот же день мы снимаем лагерь и идём на своих двоих до конца проезжей дороги. От посёлка Андреевского осталось несколько изб, людей не видать. Минуем его краем заброшенного огорода. Между тем, в «Сибирской Советской Энциклопедии», изданной в Нью-Йорке в 1992 году, в статье «Пещеры» сказано: «у с. Андреевского ок. Тигирека – большая П.». У Тигирека — это понятно. Но есть ли пещера возле Андреевского? Даже и спросить не у кого…
До Малой Амелихи можно доехать на вездеходе. Дальше — уже нет, хотя старая дорога идёт. По ней столь долго не ездили, что она сплошь завалена буреломом. Расчистить при необходимости можно. Где-то по ней удобно идти, где-то приходится карабкаться по брёвнам и продираться сквозь сучья. Петляя и ныряя вверх-вниз, дорога режет тайгу поперёк склона, пересекает ручьи. Это начало Тигирекского хребта, сам он виден по левую руку стеной скалистых обрывов. Местные жители так это место и называют — «Стена».
Построили дорогу геологи, но следы их работы можно увидеть лишь в одном месте, где дорога подходит к подножию скал. Здесь стояли бурильные установки, до сих пор под ногами хрустит измельчённая в крошку порода.

Пробираться по буреломам приходится целый день. Дорога заканчивается на Крохалихе, одном из верхних притоков Белой. Вернее, дорога уходит вверх — там под хребтом когда-то велась разведка. В сторону устья нет даже тропы, приходится прокладывать её самому.
По сведениям В. К. Вистингаузена, один из геологов, разведывавших в 60-е годы Белорецкое железорудное месторождение (базировались они на Крохалихе, примерно в 10 км вверх от устья) набрёл в горах на пещеры с выбитыми изображениями животных. Где это было, никто не знает. Идти разведывать по Крохалихе вверх у нас нет времени, а за четыре километра, пройденных вниз до устья по бездорожью, мы понимаем, что сделать находку здесь можно только случайно (из-за зарослей ничего не видно). Придётся искать «где светлее», и первые пещеры мы встретим уже на Белой, менее чем в километре от Крохалинского устья. В одной из них стены покрыты выбоинами и разноцветным лишайником, которые нетрудно принять за наскальные рисунки. И может быть, рисунки там действительно есть. Ведь большинство изображений из знаменитой Каповой пещеры тоже больше похожи на пятна розовой плесени.

Выбравшись, наконец-то, на Белую, понимаем что придётся спешить, задержаться нигде не удастся. Запас продуктов у нас ограничен, а спуск по реке займёт много больше времени, нежели предполагалось. Мы забыли, что зима была аномально бесснежная, и воды теперь в Белой — как в августе, если дожди не пойдут. Перегруженный катамаран то и дело приходилось проводить в руках, а то и тащить по камням. Так что на большинство пещер мы могли только бросить взгляд и нанести их на карту.


Штольня Белорецкого вольфрамового рудника обозначена на километровке, но к местности привязаться непросто. Прежде чем увидели нужное место, пришлось прочесать пару склонов по ложной тревоге. Вход хорошо заметен по отвалу на заросшем склоне горы, высота над рекой — сто с чем-то метров. Вход выглядит неважно: похоже, его пытались взорвать. Первые метры подземелья кажутся обвалоопасными. Дальше начинается прочный монолитный туннель, опасности нет.

Чудеса — в руднике отказывают вспышки обоих фотоаппаратов. Сначала идём по главному туннелю, кажущемуся бесконечным. Но тупик неминуем, хотя протяжённость коридора под двести метров. На обратном пути проверяем оставленные ответвления. Один перпендикулярный коридор оказывается коротким. Другой длиннее — больше тридцати метров. Третий пересекает главный туннель наискось, под углом. Уже выбравшись на поверхность, осознаём, что весь рудник в плане являет собой православный восьмиконечный крест.

По нормальной воде путь от рудника до кордона займёт час-другой. У нас на него ушёл целый день. На кордоне заповедника живут егеря, сюда подходит дорога, есть баня, места для гостей — готовая база для маршрута по Белой. Вверх можно забираться на лошадях, вниз — сплавляться (хотя дело это, как выяснилось, рискованное, но каяк пройдёт и по малой воде).
Как только заканчивается заповедник, на берегу появляются люди. Это признак субботы. Местные жители, владеющие вездеходами, любят отдыхать на реке по своему разумению. Ближе к впадению Малой Белой попадаются пастухи и косцы. Они рассказывают о пещерных утёсах синего цвета. Но сначала нам встретились красные скалы с пещерами.

К тому времени наша группа продвигалась по речке вразбой: трое идут берегом налегке , двое управляют катамараном с вещами — через несколько километров меняемся. Задержаться нельзя, чтобы не разойтись, поэтому большинство обнаруженных полостей удалось осмотреть только издали.
Но в одну из пещер мы просто не могли не зайти, она открылась у самой воды, сразу за устьем Малой. Скорей всего про неё написал в 1792 году Ренованц: ««С восточной стороны склоняется гора так же круто к Большой Белой реке и к западу, к тому углу, который Малая Белая река с Большою Белою составляет. В сем углу на подошве Синей Сопки находится сланец и известняк, в коем последнем имеются некоторые малые пещеры, а в них находятся капельники». Эти самые «капельники» мы и нашли в прибрежной пещере в виде белых и влажных известковых натёков.

Нанеся на карту сначала розовые известняковые скалы, потом голубые (и в тех, и в других видны отверстия гротов), мы приблизились к месту, где река многокилометровой петлёй огибает гору Угловую. Здесь, на порожистом обычно участке, мы хлебнули всей прелести малой воды. Судно пришлось то и дело протискивать между каменными воротами.
С горем пополам мы добрались до Палатцев (здесь тоже стали расти турбазы, хотя привлечь туристов им пока нечем). Последний участок реки полон красивых скал, хоть и без пещер. Вода кишит пескарями, легко наловить их пустой бутылкой. Пора забирать из Бугрышихи автомобиль и возвращаться домой.
Конечно, не удержались, свернули в Колыванстрой. Машина легко вскарабкалась к Моховому озеру, да и в сторону вершины удалось пару километров проехать, пока дорога не пошла вниз. Напоследок посетили вольфрамовое подземелье.



Промёрзнув насквозь зимой, штольня Колыванстроя выглядит экзотично. Каток на полу, белая шуба на стенах, многометровые сосульки в вертикальных разломах. Такой красоты мы ещё не видели. Каждый раз в Колывани есть чему удивиться.

1 комментарий:

  1. Очень хотелось бы взглянуть на карту маршрута.

    ОтветитьУдалить